ещё азартнее начала переступать босыми ножками, всматриваясь в темноту парка. — Можно завоевать право использовать силу рода без ограничений! На весь оставшийся год! Представляешь, как круто!!!
Глава 7
Бой с тенью
Мало того, что участие в этой кровавой суете для меня точно так же опасно, как и отказ от неё. Так ещё и награду я всё равно никогда не смогу использовать… Кто бы мог подумать, что жизнь среди элиты почти ничем не отличается от крысиных гонок в моей родной помойке!
К счастью, моя сдержанная реакция на подобные перспективы не вызвала лишних подозрений у ликующей напарницы. Шубские, должно быть, давно зарекомендовали себя угрюмыми лесовиками.
Тем временем из разбитого окна под мои античные одеяния потянуло сыростью и вечерним холодом. Но на полуголой княгине не было даже намёка на мурашки.
— А ты там по парку так и собираешься босиком бегать? — Меня, в свою очередь, начало ощутимо знобить. Лучше бы вам нормальную одежду в награду выдавали…
— А, на тебе же оберега нет! — На зубастой мордочке напарницы на миг показалось даже что-то похожее на сочувствие. — То-то я смотрю, что ты трясёшься как мокрая кошка…
Она огляделась и задержала взгляд на уроде со свёрнутой шеей. И на его свитере:
— А…
— Ну уж нет! — Я, в свою очередь, подхватил с пола мачете толстого «хоккеиста» и развернулся обратно в палату. — Я щ… Я сейчас!
— Гррррррр… — Протяжное рычание за моей спиной принадлежало недовольной девчонке, а не её альтернативному облику. Скуксившись, она всё же осталась ждать меня у окна, продолжая нетерпеливо топать ножкой.
— Ой! — Бедной Ульяне, должно быть, было трудно привыкнуть к тому, что к ней постоянно врываются гости, похожие на меня. Хотя, на мой взгляд, заляпанные запёкшейся кровью руки сейчас достаточно органично смотрелись вместе с этим грязным тесаком. Да и сама медичка тоже уже белизной не отличалась.
— Я это заберу! — Дотянувшись до шерстяного одеяла, которое сестричка только что аккуратно уложила на койку, я тут же прорубил в его центре дыру. И пока просовывал в получившееся пончо голову, ворожея подобрала мятую шляпу обгоревшего урода:
— Вот, князь… Возьмите.
— Да ну нафиг! — Носить головной убор, снятый с вывернутого изнанкой наружу человека у меня было столько же желания, как и снимать с него свитер. — Э-э-э… В смысле… Оставьте, сударыня!
Наверное, я всё же переборщил с куртуазностью. Потому что медичка вдруг залилась краской, словно я сел перед ней на колено с предложением руки и сердца.
— Просто… Голову же застудите… — Перестав, наконец, смущаться, девушка указала в коридор и поводила рукой вокруг своего личика. — Это же всё у Фродрика Петровича не по-настоящему…
Необычное имя для центральной Империи. Наверное, откуда-то с западных окраин барчук…
— Ладно, давай сюда. — Нахлобучив на себя мятую шляпу, я даже стал немного похож на конного грабителя поездов из Северной Веспучии. Только чёрной тряпки на лице не хватает.
Развернувшись, к выходу, я наткнулся взглядом на мобилку, которую чуть не забыл на столе. И пока торопливо засовывал её в карман под пончо, припомнил ещё кое-что:
— Слушай, Ульяна…
— Да, ваше сиятельство?
Поморщившись, я всё же не стал её пока запрещать это дурацкое титулование:
— А правда, что в этой игре побеждает пара?
— Я не…
— Шубский, ты там скоро⁈ — Недовольный возглас из коридора прервал робкую попытку ответа.
Продолжая морщиться, я помотал перед собой рукой, призывая Ульяну к продолжению.
— Простите, князь, но я не знаю… — Заметив, как я досадливо сморщился ещё сильнее, медичка торопливо добавила. — Но в ликеуме на всех праздниках всегда выбирают лучшую пару! — Смущение на лице ворожеи вдруг уступило место опасливой, но всё же немного кокетливой улыбке. — Наверное, и сегодня тоже…
В Империи связи решают всё…
Похоже, что во время обучения своих отпрысков, знать выстраивает не только политические союзы, но и брачные… Ну пару, так пару. В этом Таисья, похоже, всё-таки не врёт. Надеюсь, и опричник тоже не врал насчёт образцовой верности этой зубастой семейки.
— Ладно. Спасибо, Уль. — Справившись с мобилкой, я заодно вернул обратно на полку сворованные дорогие таблетки. И оглянулся, строго потрясая перед собой тесаком. — Запирайся. И пароль с отзывом не забудь.
— Конечно-конечно… Удачи вам, ваше…
— Да перестань уже! — Я всё же не вытерпел этих её расшаркиваний. — Для тебя — просто Го… — Глядя на её робкое удивление, я решил пока не быть таким добреньким. — Просто Евгорий. Ну или князь, если тебе так больше нравится.
— Хорошо… Евгорий… — От её тёплой улыбки и порхающих ресниц окончательно расхотелось быть строгим и чванливым. И я поспешил закрыть за собой дверь.
— Ну, наконец-то! — Оглянувшись на меня от окна, Таисья тут же весело оскалилась. — Х-хе! Прям веспучийский налётчик! — Изобразив пальцами стрельбу с двух рук, она хрипло заговорила с каким-то картавым западным акцентом. — Это я! Эль-Евгор’ий по пр’озвищу Звер’обой! Я пр’ишёл, чтобы убить ваших мужчин и испор’тить ваших женщин!
— И как видите, мужчин я уже убил… — Покосившись на труп Фродерика, я на всякий случай уточнил свою гипотезу. — Он тоже из Валакии, что ли? Как Кривошеин?
— Не, П Е тровичи в Бесаратии правят.
— Эм… Его зовут Фродерик Петр О вич П Е трович?
— Ну да.
— Жесть…
— Туповатые они малость, как по мне… — Бесхитростно пожала плечами Таисья. И снова обнажила клыки. — Но есть можно!
Тут же начав нетерпеливо подпрыгивать на носочках, девчонка снова выглянула на улицу:
— Побежали уже! Если там на тебя кто-то зубы точит — я почую! — И вновь глянула на меня через хищный прищур. — Да и вы, зверобои, вроде как следы читать умеете…
Не то что бы… Но, пожалуй, когда возвращаешься в свой двор из продуктового где-нибудь на краю, то ухо нужно держать в остро. И смотреть, не зашёл ли кто до тебя в подворотню. Чтоб где-нибудь за мусоркой сховаться с колюще-режущим приветом.
В очередной раз убеждаюсь, что вы, барчуки, не так уж далеко от нас ушли…
— Погоди…
— Да что ещё! — В рыке девчонки всё-таки послышались звериные нотки.
Я тоже шагнул к окну и указал тесаком на цепочку следов от калош снеговика, выходившую из-за угла в гущу парка. В опускающейся темноте она была едва заметна.
— Это может звучать странно. Но их оставил снеговик с топором. И сейчас он может быть где-то там, среди ёлок.
Покосившись в мою сторону, Таисья, очевидно, поняла, что я не шучу. Но лишь легко пожала плечами в ответ:
— Ну снеговик, так снеговик. Морозов, наверное… Тут сегодня ещё и не такое увидишь! Бежим скорей!
— А куда…
— Да за мной! В корпусе я уже всё разведала! Тут никого не осталось!
Проверив шнурки, я поспешил следом за нетерпеливой напарницей.
— Слушай, а в этой игре вообще какие-то правила есть? — Торопясь, я старался смотреть и под ноги и по сторонам. Но в узком коридоре, ведущем к лестнице, не было ничего, кроме пыли, паутины и опавших обоев. — Или ограничения, там… А то ж можно просто из-за угла всех «калачом» почикать — и всё!
— Это у вас, зверобоев, так принято? — Таисья даже не оглянулась. — Не удивлюсь…
— Ну серьёзно! Пара гранат — и этот снеговик без всех своих морковок останется. Что мешает-то? Тоже какие-то обереги?
— Шубский! — Таисья вдруг всё-таки остановилась как вкопанная. И я чуть не налетел на неё вместе с мачете. — Только-только я подумала, что с тобой можно дело иметь. А ты, оказывается, вон какой! Чуть что — сразу за ствол хватаешься, да?
Недоумевать в ответ на такое возмущение явно не стоит — подсказывало мне чутьё. И ещё воспоминание о разговоре с Ромулом:
Никто не имеет права тебе что-то запрещать. Кроме твоей чести…
Неужто у вас и правда есть какие-то представления о честной игре? С другой стороны — да… Как-то же вы друг с дружкой всё-таки уживаетесь уже сколько веков…
— Ну… Я просто думал, что типа раз игра — то вообще без правил… Вон у этого хоккеиста какое сажало! — Я покачал увесистым тесаком для иллюстрации. — А у Петровича — перчатка…
— Ну и что?
— Но такую дуру можно ведь и метнуть — мало не покажется. Да и пушками тоже надо уметь поль…
— Если забираешь жизнь равного — делай это сам. Своей силой. — Таких угрюмых интонаций я от неё ещё не слышал. Должно быть, повторяет чьи-то чужие научения. — Иначе ты — не аристо. А ничтожная грязь. Шваль из человейников, которая ни на что не способна!
Резкий ответ девчонки быстренько напомнил мне, с кем я имею дело. За этими глазками и улыбочками здесь тоже растут самые настоящие людоеды. Для которых ты прежний — лишь пыль под копытами…
